Спасется кроткий и смиренный,
Господь не даст погибнуть им;
Исчезнет гордый и надменный,
Довольный именем своим.
Лишь имя Господа нетленно,
Превыше всех земных наук,
А все иное, несомненно,
Есть эхо, промелькнувший звук.
Возможно, где-то есть планеты,
На коих люди — комары:
В свою напыщенность продеты,
И важничают до поры.
Господь над нами и над ними,
Как, впрочем, над вселенной всей;
Он нас законами своими
Желает сделать почестней.
Он хочет нас переиначить,
И навсегда, не на часок.
Еще у нас одна задача —
Не прятать голову в песок.
* * *
Хвалите Господа, хвалите:
Один достоин Он хвалы,
И сверху на себя взгляните —
Как перед Ним мы все малы.
Все наши дутые кумиры
Исчезнут вместе с нами враз,
Они душе погибель выроют,
Они столкнут с утеса нас.
Нас слепит серебро и злато,
Дурит сильней, чем анаша,
Вещами наша жизнь богата,
Но плачет в нищете душа.
Нет кроме Господа иного,
Его никем не заменить.
И ничего потом земного
С собою нам не захватить,
Кроме добра, повиновения
Законам, что пришли с Небес,
А остальное все — мгновение,
Мгновение, зарница, всплеск.
ДЕНЕЖКИ
Кто торгует, тот хитрец...
Жил да поживал купец.
Он одну науку знал:
Покупал и продавал:
Купить желательно не строже,
А продать куда дороже,
А иначе ни шиша
Не добудешь барыша.
Как для рыболова ловля
Для него была торговля:
Покупателя подсечь,
Выжать да и дело с плеч,
И всегда с улыбочкой,
Этакою рыбочкой...
Так случилось, что однажды,
От давно известной жажды,
Люди принялись «грести»
Все, что можно унести.
Раскупили весь товар,
Даже мятый самовар,
Даже старые гамаши —
Были ваши, стали наши.
Все он продал с барышом,
Сам остался нагишом.
Очень скоро (вот те на!)
По стране прошлась война.
У торговца денег кучи,
Только что на них получишь?
За большой мешок монет
Не дадут и двух конфет,
Пряник не дадут и сайку,
И дырявую фуфайку.
Что купец? — купец зачах
На разбросанных деньгах.
Да не плачьте, что же вы? —
Другие-то пока живы.
* * *
Я сотни раз готов признать
Вот эти листья, эти травы,
Дождинок летние забавы,
Речную рябь, речную гладь.
Я сотни раз готов признать
Деревьев острые верхушки,
Овец небесных завитушки,
Которым нравится играть.
Я сотни раз готов признать,
Что называется Землею...
Такою доброй, и такою...
Вы можете меня понять.
* * *
Идут тяжелые дожди
Уже четыре дня...
Я задыхаюсь от вражды —
К гнетущему меня.
Лучами яркими забыт:
О, этот долгий дождь...
Хотелось бы в покое быть,
Но где его возьмешь?
С плаща капелью на паркет.
Двор, и зонтов полет.
И хмурости на небе нет,
А дождь все льет и льет.
|
